Top.Mail.Ru

На строительстве оборонительных укреплений. По шпалам в Воскресенск

Статьи

Во время Великой отечественной воны егорьевский врач Елена Степенская была начмедом эвакуационного госпиталя, разместившегося в здании школы №2. 

Осенью 1941 года, когда враг подходил к Москве, она, как и многие другие егорьевцы была мобилизована на строительство оборонительных укреплений в Воскресенском районе.  Её воспоминания об этом периоде войны мы предлагаем сегодня нашим читателям.   

                                          Елена Александровна СТЕПЕНСКАЯ

            На строительстве оборонительных укреплений

                                                (ноябрь-декабрь 1941 года)

                                                По шпалам в Воскресенск

На строительстве оборонительных укреплений. По шпалам в Воскресенск

Это были грозные, решающие месяцы Великой Отечественной войны. Шло сражение за Москву. С каждым днём усиливались бомбёжки столицы. В битву включилось население города и Московской области. Сотни тысяч трудящихся работали круглосуточно на строительстве оборонительных укреплений – копали противотанковые рвы, траншеи, устанавливали надолбы. Среди защитников Москвы были и Егорьевцы, сотни жителей нашего города и района.

Утром 2 ноября 1941 года колонна мобилизованных вышла из Егорьевска. Шли по Профсоюзной улице, в сторону деревни Кукшево.  Выйдя на железнодорожный путь, зашагали по шпалам к Воскресенску. Там предстояло возводить оборонительные укрепления. В колонне были мужчины и женщины, молодые и пожилые. Основной контингент, около полутора тысяч человек, составляли рабочие и работницы текстильных фабрик «Вождь пролетариата». Также были люди с меланжевого комбината, завода «Комсомолец», других предприятий, из артелей бытового обслуживания, служащие многих советских учреждений. Для медицинского обслуживания Горздравом была сформирована бригада в составе одного врача и двенадцати медицинских сестёр. Начальником колонны был назначен секретарь Горкома партии по промышленности Перевертайлов, комиссаром – секретарь парткома фабрик «Вождь Пролетариата» Максим Иванович Храмов. Начальником строительных  работ назначили начальника строительного отдела фабрик «Вождь пролетариата» Алексея Яковлевича Пшеничного.

Прошли пешком по шпалам 30 километров. За плечами несли вещевые мешки с самым необходимым. Ломовые лошади из заводской конюшни везли на телегах строительный инвентарь, а также медицинской оснащение – носилки, санитарные сумки, транспортный шины, перевязочный материал, медикаменты, халаты. Погода стояла сухая, морозная. В тот год уже в первых числах ноября наступило похолодание, а затем выпал и снег.

2 ноября, во второй половине дня головные части растянувшейся колонны подошли к деревне Чемодурово Воскресенского района. Стали поджидать остальных. Стояли в поле. Был холодно и очень ветрено. Перевертайлов и Храмов (они ехали верхом на лошадях) вместе со своим штабом занялись размещением людей по избам. Разместились в трёх деревнях, Чемодурово, Лопатино, третья деревня не запомнилась.  Часть жителей этих деревень ушла,  опасаясь немецкого наступления. Избы стояли заколоченные. На огородах и колхозном поле попадались неубранные овощи – кормовая свёкла, репа. Эти пустые избы и стали нашим жильём. Так было положено начало новой трудовой жизни, которая продолжалась ровно полтора месяца, до 17 декабря.

                                                  Медицинский пункт

Медицинская бригада состояла одного врача и двенадцати медсестёр. Старше медсестрой и ближайшим помощником врача стала Елена Голубкина, работавшая на здравпункте прядильной фабрики «Вождь Пролетариата». Она была опытным, энергичным работником, с хорошими организационными способностями, членом партии. Многие наши пациенты принимали её за врача, тем более, что она не спешила их в этом разубеждать.

Кроме Голубкиной из двенадцати медсестёр запомнились ещё пять человек: Анна Андреевна Громова, медсестра главного кабинета поликлиники, Зинаида Большакова, Лена Япрынцева, Люся Ушакова и Маша Пушкина. Фамилий остальных шести сестёр память не удержала.

Сначала медицинская бригада открыла свой пункт в одной из изб деревни Чемодурово, там же, где все мы, медики жили.  Изба было брошена хозяевами, дров не было. Единственная русская печка пожирала огромное количество соломы и хвороста, а тепла давала мало, её кирпичи едва прогревались. Ночью вода в чайнике и чугуне замёрзла. Жидкие медикаменты приходилось держать в вате. Шприцы и иглы кипятили в стерилизаторе над железным таганчиком, под которым зажигали щепки. Вскоре наш никелированный стерилизатор сделался чёрным от копоти. Наши пациенты, озябшие на строительной трассе, не могли обогреться у нас, а медицинском пункте.

Через некоторое время наше начальство перевело медицинский пункт в здание бывшей начальной школы. Деревянный дом стоял на опушке леса, недалеко от Москвы-реки и от строящихся оборонительных укреплений. На противоположном берегу располагалась деревня Константиновка.

В новом помещении наша работа проходила в лучших условиях. Мы имели возможность топить печь дровами и люди, приходившее с трассы, не только получали медицинскую помощь, но и обогревались в доме.

В одном из классов мы развернули амбулаторный приём больных. Вдвоём с Еленой Фёдоровной продумали график работы так, чтобы три сестры были на приёме, а три другие – на строительной трассе с санитарными сумками. Были выделены сёстры для оказания помощи на дому заболевшим. Приходилось также посылать сестёр в Воскресенскую поликлинику за перевязочным материалом и медикаментами. Мы с Еленой Фёдоровной поочерёдно вели амбулаторный приём в медпункте, выходили на строительную трассу, посещали больных дома.

                                            Травмы, болезни, обморожения

Чаще всего нашим медикам приходилось иметь дело с малыми хирургическими травмами. Особенно у женщин. Ломом и лопатой они копали промёрзший грунт, таскали на носилках землю. Словом, выполняли тяжёлую мужскую работу, которой не никогда не занимались раньше. И вот,  на ладонях образовывались кровавые мозоли, пальцы распухали, на коже рук иногда были порезы от шершавых ручек носилок.

Из серьёзных травм запомнился случай с рабочим завода «Комсомолец» Пановым. У него обломилась ручка лопаты, и её нижний конец сильно поранил ему ладонь. Пришлось наложить на плечо жгут, чтобы остановить кровотечение. На рану наложили швы и отправили больного в Егорьевск.

Как-то случился перелом лучевой кости у молодой ткачихи, которая поскользнулась в траншее и упала. Но вообще серьёзных травм почти не было. Справлялись своими силами, прибегая к освобождению от работ и направлению в город лишь в крайних случаях. И надо сказать, что сами мобилизованные, сознавая важность своей оборонительной работы, получив помощь в медпункте, опять шли на трассу и забинтованными руками брали лом или лопату.

Были ещё обморожения пальцев ног. Ведь вышли мы из города до наступления сильных морозов. Обувь у людей была разная:  у кого – ботинки, у кого – сапоги, у кого – ватные стёганки с голенищами. Владельцы последних были в наиболее выгодном положении. А вот те, у которых была кожаная обувь, страдали от холода. Завёртывали стопы в газетную бумагу, рвали майки и рубашки на портянки. Но спасало это не всегда. Обморожения пальцев стоп 1-й и 2-й степени встречались часто. В медпункте больным делали ванночки с марганцем, на пальцы накладывали мазевые повязки. И всё-таки люди продолжали работу!

Чисто терапевтических пациентов – с обострением ревматизма, с ангиной, гриппом, бронхитом – было меньше. Помню работника фотоателье Валентину Григорьевну Алексееву, у которой от резкого охлаждения распухли суставы, и поднялась температура. Приходилось навещать заболевших в деревнях.

                                                     Немецкие самолёты 

Как-то однажды, идя по просеке в Лопатино, я увидела низко летящий небольшой тупоносый самолёт. На борту отчётливо выделялась свастика, через застеклённую кабину виден был и лётчик в шлеме. Самолёт пролетел на небольшой скорости вдоль просеки, почти над головой, и скрылся за деревьями. Это был первый немец, которого мне довелось увидеть в войну. Наверное, ему не составляло никакого труда выстрелить. И странное дел, — я смотрела на самолёт, свастику, на лётчика как-то отрешённо, не связывая всё это с опасностью. Ощущение опасности пришло позднее, когда она уже миновала.

6 ноября над строительной трассой летал немецкий самолёт. Были сброшены листовки с русским текстом. В листовках говорилось, чтобы мы прекратили работу, иначе завтра, 7-го ноября, в наш праздник, будут бомбить трассу. Медпункт получил приказ от нашего начальства выйти на трассу в усиленном составе, с носилками. 7-го ноября был солнечный, тихий, морозный день. В небе не было ни облачка. Люди работали с подъёмом. Ведь в Москве, несмотря ни на что, состоялся традиционный парад на Красной площади!  

Почти вся наша медицинская бригада с санитарными сумками обходила трассу. И весь день в небе не было ни одного самолёта. Наша противовоздушная оборона зорко стерегла небо в тот праздничный день ноября. И сосредоточенно, мужественно трудились на трассе сотни егорьевцев.

                                                        Быт медиков

Первое время медицинская бригада жила в одной из брошенных изб в Чемодурово. Во многих окнах были выбиты стёкла. Никакой мебели кроме простого стола и скамьи в доме не было. Из кухонной утвари остались чугуны и ухваты. Спасть было не на чем. В первый же день, то есть 2-го ноября, строительный отдел прислал плотников, которые сломали перегородку в избе, разделявшую её на две комнаты. Из досок этой перегородки они быстро соорудили невысокие сплошные нары. Разбитые стёкла заделали фанерой. Мы натаскали соломы, постели на нары. Солома была холодная, покрытая инеем. Легли спать в пальто, в платках и обуви, вплотную прижавшись друг к другу. Было сыро и холодно. И всё-таки уставшие от долгого пути, крепко уснули. Так прошла наша первая ночь в новых условиях.

На другой день стали топить русскую печь, но она быстро остывала. Топили соломой и хворостом. Получили матрацные чехлы, наволочки и одеяла. Просушили солому и набили ей матрацы и подушки. Спасть стали без пальто и обуви, но не раздеваясь. Питание налаживалось постепенно. Продукты получали в соседней деревне на продскладе по списку. В начале, основной пищей был пшённый кулеш с картофелем, а также чай с хлебом и плиточным фруктовым сахаром.

Жизнь наладилась, когда нас перевели в здание школы. Там наша бригада обосновалась на кухне учителя с хорошей печью, столом, скамейками. Туда же поставили кровать. Мы разжились посудой – достали кастрюлю, ведро, миски. Кружки и ложки у каждого были свои. Топили дровами, было тепло. Благодаря заботам начальника строительных работ Пшеничного, который велел снабжать медиков полностью по норме, питание было достаточным. Дело в том, что продсклад располагался в полутора километрах от школы, в другой деревне и мы, не имея возможности выбраться туда днём, приходили перед его закрытием, когда продуктов уже  не было. И нам, вместо крупы отпускали подмороженный картофель, вместо мяса – яичный порошок, вместо колотого сахара – несладкий фруктовый. Продукты мы тащили на себе в наволочках, приходили в школу уставшие. Но наступили лучшие времена – нам смастерили санки и мы грузили на них пшено, баранину, сахар.

                                                             Бомба

Каждый мобилизованный на строительные работы получал за полтора месяца два-три раза суточный отпуск в Егорьевск для санитарной обработки, или попросту говоря – в баню. Мне повезло – 23 ноября начальство отпустило нас в город на двое суток. Зато впоследствии я не получила не только третьего, но даже и второго отпуска. Видимо начальство мудро рассудило, что врача не обязательно соблюдать правила санитарии и гигиены. 

Вечером 23 нояря до № 103 во дворе фабрик «Вождь пролетариата» встретил меня наглухо зашторенными окнами. В комнате было +10. Решила согреться горячим чаем. И в это время объявили воздушную тревогу. Тут же послышался шум самолёта, который быстро нарастал в силе. Самолёт с оглушительным рёвом пронёсся над самой крышей. Он раздался так близко, что вздрогнули стены дома, задребезжали стёкла, и чай выплеснулся из чашек на стол. Схватив пальто, я выбежала на фабричный двор. Было очень темно, самолёт улетел. Подошли какие-то люди и мужской голос сказал, что поблизости сброшена бомба, но где именно – никто не знал. На рассвете выяснилось, что бомбу сбросили метров в двухстах от нашего 103-го дома, примерно в ста метрах от дома № 110, сзади него, на пустыре. Сотрудники МВПО и милиции уже очистили глубокую, диаметром около 3-х метров воронку от осколков. Стоящий на краю воронки паренёк извлёк из кармана осколок величиной с ладонь, окрашенный в бирюзово-голубой цвет. Внутренняя поверхность отливала золотом. Разрушений не было, никто от взрыва не пострадал.

Когда вечером я вернулась в нашу школу, меня встретил встревоженный инженер Борохов, семья которого жила в доме 110. Ему уже успели наговорить разных ужасов.

____

6 декабря началось наше контрнаступление. Гитлеровские армии отступили на Запад. 17 декабря строительство укреплений в Воскресенском районе было прекращено. Людей отпустили по домам. Но эти полтора месяца, насыщенные оборонным трудом, забыть невозможно. 

Пан Марек

Добрый день! Добро пожаловать на мой ресурс. Буду рад видеть вас подписчиками моих соцсетей. Будем на связи!

Оцените автора
Добавить комментарий

Нажимая на кнопку "Отправить комментарий", я даю согласие на обработку персональных данных.

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.