Пчелы одни из старейших живых существ, ныне здравствующих на земле. Считается, что им не менее 30 млн. лет. (а по другим данным и гораздо больше — например в Мьянме найден древнейший на сегодня артефакт — пчела в янтаре — возраст которой определяют в 100 млн. лет). Человек же существует лишь 2 миллиона лет, а Homo sapiens всего лишь несколько десятков тысячелетий. Однако вся обозримая история человечества тесно связанна с медом. Во всяком случае начиная с каменного века мы имеем документальные тому подтверждения.
Древнейшим изображением является наскальная живопись в испанской пещере, где изображен человек вынимающий пчелиные соты из гнезда — ей около 9000 лет. А первому письменному свидетельству о пчеловодстве 5000 лет — относится оно к древнеегипетской цивилизации… Древнейшее пчеловодство было просто в виде охоты за медом диких пчел — люди находили гнезда — и забирали весь мед, пчелы при этом погибали. Занятие это было весьма опасным — потревоженные пчелы могли зажалить до смерти. В Древнейших государствах начиная с Египта пчеловодство существовало уже как отрасль экономики. Ну а в Библии мед, воск, соты, пчелы упоминаются до сотни раз. В плоть до появления сахара пчеловодческая отрасль была чем-то вроде современной нефтегазовой — т.е. имела стратегическое значение.
Осмысленное пчеловодство, как система знаний и технологий появляется в Египте. Древние египтяне впервые пришли к идее искусственного неразборного улья — их делали из соломы и прутьев, обмазанных глиной, илом или коровьим навозом. (далее такие ульи распространились по всему средиземноморью, от туда попали на Балканы, в Германию, Карпаты, Кавказ — на Кавказе они получили черкесское название: сапетки — под которым благополучно дожили почти до наших дней). Так же египтяне использовали и керамические ульи. Рои ловились, в конце сезона забивались, а мёд изымался. Так же в Египте впервые появилось кочевое пчеловодство. Пчеловоды заметили, что вдоль протяженности Нила, текущего с юга на север, в связи с разницей широт медоносные травы зацветают в разное время и перемещались на плотах и лодках с ульями, тем самым увеличивая период медосбора.
Разумеется, тема пчеловодства не могла обойти стороной представителей греческой философской школы, осмысленная ими она стала систематическим научным знанием как в области жизнедеятельности пчел, так и в использовании продуктов пчеловодства в медицине. Древнегреческие пчеловоды наряду с керамическими и плетеными ульями средиземноморского типа применяли деревянные ульи и ставили в них перегородки для удобства изъятия излишков меда. Дело греческих ученых продолжили римские, до нас дошло довольно много работ эпохи Древнего Рима.
В Германских землях производство мёда приобрело широкий размах. Здесь в первые начали формировать отводки и переносить ульи на зиму в специально выкопанные крытые ямы — прообраз омшанников. Отсюда знания о пчеловодстве проникают в Польшу, где вероятно впервые образуются гильдии — союзы пчеловодов. В южной Германии, на Балканах и в степной зоне, на ряду с упомянутыми использовались ульи-дуплянки (не путать с колодной лесной зоны) — тонкостенные, не имеющие дна, выдолбленные обрезки деревьев мягких пород, которые ставили на подстилку из соломы на землю. С большой долей вероятности дуплянки произошли от сапеток.
В северной лесной зоне от современной Германии до Уральских гор — месте обитания лесной пчелы, эволюционно приспособленной к жизни в условиях с длительными холодными зимами, — протянулась зона бортного пчеловодства, на которой мы остановимся подробнее, так как именно оно является традиционным для нашей страны. Бортников так же называли древолазами, так как дикие гнезда в естественных дуплах деревьев, либо искусственно сделанные борти находились на высоте от 5 до 15 метров и что бы к ним добираться необходимы были навыки промышленного альпинизма и соответствующее снаряжение. Значение слова борть происходит толи от слова бор (сосновый лес), толи от бортить — выдалбливать. Древнейшим артефактом бортной эпохи считается бортное дерево, поднятое со дна Одера на границе Польши и Германии, которое относят к 1-му веку до н.э.
К бортничеству подтолкнула сама природа — лесная зона, где пчелы живут в дуплах деревьев и не предполагала иного варианта. Начиналось вероятно всё как везде — с охоты за медом, для чего надо было подниматься на высоту к пчелиным гнездам — уничтожать их окуривая серой, топором вырубать гнездо, складывать мед в емкость, спускать вниз — т.е. с этого самого древнего момента инструменты бортника практически неизменны — прообраз альпинистского снаряжения так называемое — лезиво, железный топор, емкости, кресало, дымарь, сетка для защиты лица. Далее так же как и везде приходит понимание что разорение случайно найденных гнезд малоэффективно — и приходит некий уход за ними.
Диких гнезд мало — стали устраивать искусственные, выдалбливали дерево на высоте, а позднее обрезки — колоды долбили на земле и воротами поднимали на верх. Борть высыхала, для приманки ее натирали продуктами пчеловодства, а в верхней части подвешивали кусочки сот, примерно на второй год в нее заселялись пчелы — осенью они забивались, а весной заселялся новый рой. Позднее, когда количество диких роев существенно сократилось, пчел стали оставлять на зимовку — оставляя им часть меда, таким образом рои могли существовать многие годы.
Для обслуживания борти устраивалось технологическое отверстие — должея — в виде продольной щели — оно закрывалось пробкой, посаженной на природный утеплитель в виде мха или сена. Устройство должеи и летка, у разных народов и в разных местах имело некоторые особенности. Борти считались частной собственностью и передавались по наследству. Их разорение или воровство из них рассматривалось, как и обычный грабеж или воровство с соответствующими санкциями в виде штрафов, а в Польше вплоть до смертной казни.
Существовало даже бортное право — целый раздел правовых норм касаемых данной отрасли. Бортничеству посвящено несколько пунктов в Правде Ярослава. Бортные деревья помечались особыми знаками — бортными знаменами говорившими об их принадлежности. Если от бортных татей защищал закон, то с дикими животными — прежде всего медведями в клеймах не разбиравшимися, всё обстояло сложнее. Следует сказать, что медведь и называется так по признаку особой любви к меду — медведь -т.е. — мед ведающий (по-украински и белоруски -наоборот- ведмедь — ведающий мед).
Для борьбы с медведями устраивались защитные приспособления — ход к бортям преграждал подклет- подкур — с шипами, обращенными в низ, — к нему подвешивались колотушки — обрезки бревен с сучками. Медведь забираясь по дереву упирался в них головой и лапой отбивал в сторону по принципу маятника колотушка возвращалась на свое место — и била по медведю. психика медведя устроена так, что ему обязательно надо дать сдачи — и начиналось соревнование — которое как правило выигрывала колотушка, а медведь мог упасть вниз на вкопанные вокруг дерева колья, так как лететь было с высоты приличной — то это заканчивалось трагически для медведя, но к радости пчеловода, которому бонусом доставались мясо с шубой.
Вообще жизнь бортника не обходилась без приключений и соответственно порождала байки, которые можно отнести к подразделу охотничьего фольклора. Этот жанр устного народного творчества, вероятно, зародился еще в древности. Вот, к примеру средневековое свидетельство — итальянский учёный Паоло Джовио в 1525 г. в своем произведении со слов русского посла Дмитрия Герасимова пересказывает историю, похожую на байку, о том, как «один крестьянин из соседнего с ним селения, опустившись в дупло огромного дерева, увяз в меду по самое горло» — и в последствии был спасен медведем.
Эта история в разной интерпретации встречается часто — слышал её и я, что говорит о популярности сюжета: крестьянин, стоя по горло в меду начал было читать отходную, но в это самое время проходя по случаю мимо, в дупло за медом заглянул медведь — от увиденной картины он обалдел и лишился чувств. Но прежде, чем медведь предался свободному падению, крестьянин успел вцепиться в его шкуру и под весом медведя был выдернут из меда и таким образом спасен. Так же ходили рассказы про то, как медведя напаивали и брали живьем, якобы при работе на бортном дереве некондицию клали в корыто, заливали водой и оставляли под деревом — через некоторое время получался алкогольный напиток: пришедший медведь, как и любой алкоголик выпивал все до конца и там же валился спать — оставалось его только взять в плен.
Пчельник — одна из крестьянских профессий представителям которой приписываются особые знания и способности, в том числе сверхъестественные, нередко народная молва считает их колдунами. В детстве от бабушки я слышал историю о не ком предке (увы ни имени, ни степени родства не помню, а сейчас уже узнать не у кого). Жил он во второй половине 19 века и был пчельником — не то бортником — не то пасечником, во всяком случае вел отшельнический образ жизни где-то в глухомани. Был он старообрядцем, но при этом имел репутацию знахаря, что в общем то не было чем-то необычным.
Однажды ночью явились те самые бортные тати воровать мед, но после изъятия меда они не смогли покинуть место — пространство оказалось запертым и им ничего не осталось, как до утра дожидаться хозяина и просить прощения. В другом подобном случае, рассказанном в Белоруссии, воры всю ночь пытались уйти с места преступления, но, поблуждав по лесу, неизменно возвращались на то самое место. Верить всему этому или нет я и сам не знаю. Мы лишь констатируем факт, что подобные истории сопровождали данную отрасль хозяйства.
В последствии из-за вырубки и расширения пахотных земель, площади лесов стали сокращаться, да и их хозяева не особенно жаловали пчеловодов, кроме того вероятно люди посчитали, что чем лазить по деревьям и ходить по лесу десятки километров, проще сосредоточить колоды в одном месте на земле, так появились стационарные пасеки (считается, что слово пасека происходит от слова — посечь — т.е. — вырубить лесную поляну, затем их стали устраивать ближе к жилью, что бы не отвлекаться на долго от прочего хозяйства).
Переходом к пасекам вероятно было сосредоточение множества колод — бортей на одном или нескольких соседних деревьях. По несколько бортей в одном дереве, одна над другой делали ещё издавна, позднее на деревьях стали устраивать площадки, на которые устанавливали 3-4-5-6 колод. Вообще же пасечное пчеловодство на Руси известно с 10-го века и оба эти направления долгое время развивались параллельно. Начиная с 17 века бортничество входит в стагнацию, к началу 19 века доля пасечного-колодного пчеловодства существенно превышает бортевое. Начавшееся в последних десятилетиях 19 века распространение разборных рамочных ульев подписало приговор и бортям, и колодам.
Однако отечественные пчеловоды еще долго не желали с ними расставаться, на момент революции лишь до трети из них перешли на рамочные технологии, в основном процесс перехода завершился в начале колхозной эпохи. Коллективизировав частные пчеловодческие хозяйства, советская власть поняла, что системно работать с отобранным материалом практически невозможно — здесь были и колоды, и борти, и ульи всех известных систем и сделанные просто как кому Бог на душу положил.
Вопрос был решен по-советски просто — по указанию сверху все было приведено к единому знаменателю — к стандартам ульев Дадана и Лангстрота. В середине 20 века борти и колоды уже были редкостью. Рамочные технологии развивались по экономическим законам, так как отдача от них в разы превышала традиционные и такие вопросы как сопутствующая этому деградация роев, переселенных из естественных условий, — выносилась за скобки — сегодня это вопрос экологических дискуссий.
В настоящее время остатки традиционного бортевого пчеловодства сохранились в Башкирии, а также в украинском и белорусском Полесье, в единичных случаях в Польше и Литве. Наибольший очаг находится в Бурзянском районе Башкирии, где в условиях заповедника древний промысел поддерживается властями. Башкирское бортничество имеет ряд особенностей (его древнейшие артефакты бортные инструменты были обнаружены в могильнике бахмутинской культуры вблизи г. Бирска и датируемы 5 веком). Вероятно, зародившись в среде местных финно-угорских племен бортничество было перенято и развито башкирами.
