Восточная часть современного Подмосковья представляла собой в прошлом значительный массив проживания старообрядческого населения, входивший до начала ХХ века в Богородский, Бронницкий и Коломенский уезды Московской, Покровский Владимирской, а также Егорьевский Рязанской губерний. Эти местности расположены в западной части огромного края, известного как Мещёра, раскинувшегося в восточной части Московской, северной части Рязанской и южной части Владимирской областей. Сама Мещёра является интереснейшим и практически еще неизученным уголком России. Старообрядческие местности составляющие её западную часть, расположенные в пограничье Мещёры и сопредельных областей, также только начинают серьезно исследоваться. Этими местностями являются: знаменитые Гуслицы, Патриаршина, Вохна, Гжель, Загарье, а также и безымянные местности Бронницкого, Коломенского и Егорьевского уездов.
В центре старообрядческого анклава Западной Мещёры расположена историческая местность Гуслицы. Гуслицы являются самым известным уголком рассматриваемого региона. С их именем и связано большое число спекуляций. Видимо, для удобства обозначения всего старообрядческого анклава Западной Мещёры его ряд исследователей пытается весь полностью записать в «Гуслицы». Однако, этим именем следует понимать конкретный край, существовавший до первой половины ХХ века, сформировавшийся на основе древней волости Гуслица, впервые упоминаемой в духовной грамоте московского князя Ивана Калиты. Волость на протяжении веков неоднократно меняла свои границы, т.е. расширялась. Незадолго до ее упразднения в ее составе было 44 населенных пункта, располагавшихся в нижнем течении реки Гуслица, а также восточнее и севернее ее. Испокон веков центром волости, а затем и старообрядческой местности, был Ильинский погост, имевший до начала 1920-х гг. и второе название – село Гуслицы. В XIX столетии границы Гуслиц были уже намного больше, нежели границы древней волости: сюда вошел ряд местностей к северу, западу и северо-западу от волостной территории. К началу ХХ столетия, по административному делению, Гуслицы являли собой четыре волости юго-востока Богородского уезда: Ильинскую, Беззубовскую, Дорховскую. (Дороховскую) и Запонорскую. Также в Гуслицы того времени входил угол Карповской волости, включавший селения Молоково, Смолево, Асташково, Лопаково, Соболево.
В определении границ поздних, старообрядческих Гуслиц есть две крайности. Первая из них признает только границы административной волости Гуслица и отрицает тот факт, что после ее упразднения (а может быть и до этого момента) жизнь продолжалась и сформировавшийся исторически край развивался и прирастал соседними территориями. Сторонник и пропагандист подобной версии, егорьевский краевед В.И. Смирнов, отрицает и множественное число в имени бывшей волости – не Гуслицы, а Гуслица.
Другая крайность заключается в использовании названия края в определении в восточной части Подмосковья территорий по тому или иному признаку. Чаще всего «Гуслицами» называют весь огромный старообрядческий массив, куда входят и Гжель, и Патриаршина и другие местности. Филолог А.Ф. Войтенко, занимавшаяся в прошлом изучением говоров Московской области, по своему решила «использовать» название и обозначила им огромное пространство аж в целых восемнадцать административных подмосковных районов, где был распространен термин «хмелевая корзина».
Во второй половине XIX столетия Гуслицкий край не был обойден вниманием исследователей российского хмелеводства. Последние также пытались обозначить границы поздних Гуслиц. В вышедшей в 1881 году книге Р.И. Шредера «Хмель и его разведение в России и заграницею», автор хотя и категорически отрицает принадлежность к Гуслицам всего Егорьевского уезда, о чем видимо тогда уже кто-то пытался говорить, однако записывает в них его западную часть, а также южную часть Покровского уезда Владимирской губернии, и не уточненные им земли Бронницкого и Богородского уездов Московской губернии. Для него, видимо, где хмель – там и Гуслицы. Другой же «хмелевод», Н.И. Железнов, хотя и описывает в своей работе все населенные пункты, где выращивали хмель, однако Гуслицы локализует в юго-восточной части Богородского уезда, где они собственно и находились.
Если кабинетные и случайные авторы записывали в Гуслицы весь запад Мещёры и ранее, то те, кто соприкасался с этим краем регулярно, четко представляли себе его границы. Это видно по подавляющему большинству публикаций газеты «Московский листок», посвященных Гуслицам, а также по миссионерской периодике. Авторы последней обязаны были знать объект своей работы, т.е. местность, где велась борьба со старообрядчеством. Самое важное, что картина границ Гуслиц XIX — начала XX вв., которая предстает перед нами при работе с этими источниками, совпадает с результатами полевых исследований начатых мною с 1990-х гг., которые зафиксировали четкую самоидентификацию гусляков, вернее уже историческую память о ней. Также и жители соседних старообрядческих регионов еще в конце ХХ столетия четко отличали себя от гусляков и противопоставляли себя им. Поздние Гуслицы – это самобытный старообрядческий регион, границы которого совпадали прежде всего с границами бытования самосознания прежней этнографичекой группы русского старообрядческого населения – гусляков. Определение границ любой этнической или субэтнической группы, принадлежность к ней, происходит прежде всего по самосознанию ее членов. Записывать в гусляки тех, кто себя не только не относил к ним, а даже наоборот, так или иначе противопоставлял себя им, нельзя. К тому же изучение всего огромного старообрядческого анклава под видом абстрактных Гуслиц, приведет к значительному искажению знаний как о крае в целом, так и о составляющих его микрорегионах.
В настоящее время в Гуслицы активно пытаются записать город Егорьевск, находящейся рядом с южной частью этого края. Причем такая «идентификация» имеет свою историю. В «Памятной книжке Рязанской губернии» на 1914 год мы с удивлением читаем следующее: «Егорьевск сделан уездным городом в 1778 г. В XVI веке на его месте была расположена деревня Высокая, входившая в состав Гуслицкой волости, принадлежавшей знатному боярскому роду Бакота. В 1568 г. Иван Грозный подарил Гуслицкую волость Чудову монастырю. В дер. Высокой сооружен был храм св. Георгия, и село стало называться Егорье-Высоким до времени преобразования его в уездный город.» Анонимный автор справки об уездном городе Егорьевске допустил здесь ряд грубых исторических ошибок, включая и ту, что Высокое, с самого начала известное как село, а не деревня, было частью волости Гуслица. Высокое было центром самостоятельной Высоцкой волости, которая с Гуслицей вообще входила в состав разных древних волостей. Вслед за этим автором данную глупость стали повторять и некоторые другие, преимущественно поверхностные исследователи. У уже упоминавшейся нами А.Ф. Войтенко мы также читаем, что «Древняя Гуслица располагалась по реке Гуслице, и центром ее было село Высокое, ныне город Егорьевск».
В журнале «Старообрядческая мысль», в некрологе известного деятеля Егорьевской старообрядческой общины Петра Григорьевича Брехова, есть такие строки: «Егорьевское старообрядчество, весьма древнее, как и вообще старообрядчество лежащей обок Егорьевска известной Гуслицы. Егорьевск, хотя и Рязанской губернии, но он считается «столицей» Гуслицы, принадлежащей к губернии Московской». Одним из издателей «Старообрядческой мысли» был известный егорьевский фотограф Никифор Зенин, уроженец деревни Гостилово соседнего Бронницкого уезда. Он и его сотрудники прекрасно знали и Гуслицы и их роль в становлении Егорьевского старообрядческого общества. С автором-старообрядцем перекликаются строки известного егорьевского антистарообрядческого миссионера о. Николая Виноградова, также очень хорошо выучившего за три десятилетия служения в крае все его тонкости. Он связывает становление старообрядческого общества в г. Егорьевске с ослаблением политики Николая I и промышленным ростом самого города. Виноградов считает егорьевский «раскол» недавним и даже называет имя первого гусляка, обосновавшегося в городе – Ларион Карпов. Но оба вышеприведенных автора, даже не взирая на определение Егорьевска как «столицы» Гуслиц, не причисляют прямо город к этому краю, а дают знать, что это все-таки разные соседние регионы. «Столицей» Гуслиц, да и не только их, но и ряда других соседних регионов, Егорьевск стал после превращения в главнейший промышленный центр для жителей селений нескольких уездов, которые тяготели к нему. Гуслицами город от этого не стал.
На формирование представлений о «гуслицкой» принадлежности Егорьевска могло повлиять и то, что в прошлом окружавшая его местность носила название «Туглицы», о котором память сохранялась еще в 1880-х гг.
Здесь важен и тот факт, что жители населенных пунктов, окружающих Егорьевск, включая и старообрядцев, никогда не считали себя гусляками, а даже наоборот, противопоставляли себя им. Это происходило даже при сохранении традиционных духовных, брачных и иных связей. Даже представители старообрядческих обществ, которые сохраняли память о своих предках, пришедших из Гуслиц, гуслицкого самосознания не сохранили. Примером здесь может служить деревня Соколово, предки старообрядцев которой пришли из Шувое.
Интересен и такой факт. В трех деревнях южной части Гуслиц – в деревнях Чёлохово, Панкратовская и Горшково, входивших исторически в волость Гуслица, — согласно результатам наших полевых исследований 1998-2002 гг., гуслицкое самосознание отсутствует. Старожилы указанных селений на вопрос: «А где же живут гусляки?», показывали в сторону Ильинского погоста и окружающих его деревень. Гусляками не считало себя здесь и поколение их родителей. Но гусляков они называли старинными крепкими староверами. Причина этого отрицания кроется прежде всего в том, что старообрядцы этого локуса традиционно поддерживали связи более с жителями деревень соседнего Бронницкого уезда: Климово, Хорлово и др., нежели с обитателями других гуслицких селений. Брачные и иные контакты постепенно размыли в этих деревнях гуслицкое самосознание.
Другим известным староверческим уголком, находящимся как и Гуслицы в составе нынешнего Орехово-Зуевского района, является Патриаршина. Ее название сохраняет память о древней митрополичьей (впоследствии – патриаршей) Сенежской волости, которая являлась вотчиной глав Русской Церкви – Митрополитов и Патриархов всея Руси. Население края, находившегося во владении первоиерархов, было грамотным в церковном плане и впоследствии отказалось принять Никоновы новины. 11/ К XIX столетию от территории прежде большой Патриаршинской волости, название «Патриашина» сохранилось только за ее западной частью, включавшей только шестнадцать населенных пунктов: Орехово, Ликино, Дулево, Кабаново, Будьково, Ионово, Старская, Емельяново, Дровосеки, Кудыкино, Гора, Высоково, Сальково, Новая, Язвищи и Губинская. Административно к началу ХХ в. они были объединены в Кудыкинскую волость Покровского уезда Владимирской губернии. Причем, когда в 1886 году прежняя огромная Кудыкинская волость была разделена на Яковлевскую и Кудыкинскую, обозначение «Патриаршинская» сохранилось только за последней, включавшей упомянутые селения. Патриаршину, расположенную рядом с границей Богородского уезда, знает и известный исследователь А.С. Пругавин.
Ряд деревень Патриаршины – Ликино, Дулево, Язвищи, Губинская – непосредственно соседствовал с населенными пунктами Гуслиц, однако, и обитатели этих деревень, и соседи-гусляки, невзирая на многовековое соседство, брачные контакты и конфессиональную близость не ощущали фактического единства обоих регионов. Уроженка деревни Язвищи, находящейся практически рядом с гуслицкими Стенино и Дуброво, коренная старообрядка, рассказывала мне, что хотя исстари ее односельчане поддерживали всевозможные контакты с гусляками, последних считали людьми темными, бандитами, конокрадами и пр. Даже жители Губинской, которые более остальных патриаршинцев соприкасались с гусляками и находились в постоянном общении с ними, особенно с обитателями деревень Беливо и Мисцево, четко отделяли себя от жителей Гуслиц. Даже мощный поток рабочих-гусляков, шедший на фабрики в Орехово-Зуево и Ликино-Дулево не привел к появлению здесь гусляцкого самосознания. Гусляками были только выходцы из Гуслиц, да и то, только в первом поколении.
Теперь о самой западной части этого старообрядческого анклава – Гжели. Ранее Гжельская волость включала до трех десятков населенных пунктов. Однако к XIX столетию, когда Гжель превратилась в край с преобладанием керамических промыслов, она включала в себя сравнительно небольшое число селений Бронницкого и Богородского уездов, названных в 1864 году автором статьи «Очерки Гжели» Нентцелем. Это три села – Гжель, Речицы, Игнатьево и Карпово, а также деревни: Новохаритоново, Турыгино, Меткомелино, Володино, Бахтеево, Аринино, Кузяево, Фрязино, Каширово, Коняшино, Фенино, Глебово и Минино. Центром этого промышленного района было уже не село Гжель, а село Речицы. 14/ Последнее Нентцель почему-то не вставил в вышеприведенный список. Он также не назвал деревни Обухово, Трошково, Антоново, расположенные среди упомянутых селений края и исстари считающиеся его частью. От местных жителей мне также довелось услышать предание о деревне Старая (Старая деревня — ?), которая находилась прежде вблизи нынешнего пристанционного поселка Гжель. Она была населена исключительно крепкими старообрядцами, которые еще в XIX в. однажды покинули обжитое место и ушли неизвестно куда. Населенный пункт таким образом прекратил свое существование.
В ходе полевых работ по изучению местного старообрядчества, от жителя деревни Бахтеево Александра Михайловича Рещикова, прекрасного знатока этой местности, мне довелось услышать фразу, что «От Гжелки до Вольной – одни старообрядцы», т.е. в междуречье двух упомянутых речек проживало исключительно старообрядческое население. Касательно Гжели, то в ней массив старообрядческого населения начинался с с. Речицы и д. Новохаритоново. В западной части края, в самом селе Гжель и других населенных пунктах проживали единичные старообрядческие семьи. В начале ХХ столетия в крае практически не было селения, которое было бы полностью старообрядческим. Возможно, ранее старообрядцы были основным населением большинства деревень Гжельского края. Тот же Рещиков поведал мне и предание о временах ранней истории здешнего старообрядчества. Существовавшая в деревне Кузяево общественная моленная была впервые устроена с разрешения Петра I. В годы его правления возник какой-то инцидент староверов этого селения и местных властей. Император, до которого дошла информация о нем, повелел, поскольку эти старообрядцы считались «записными» и платящими двойной оклад, разрешить им открыто исповедовать свою веру и строить часовни.
Севернее Гжели расположен край известный в прошлом как Вохна. Историческим центром этой местности являлось село Павлово, ставшее в 1850-х гг. заштатным городом Павловским Посадом. И в Павлово-Посаде, и в соседних населенных пунктах до сих пор проживает старообрядческое население. Местность эта, входившая в состав Богородского уезда Московской губернии, также исстари считалась старообрядческим краем. Между Вохной и Гуслицами, вернее Гуслицкими микрорегионами Заход и Запонорье, находится местность Загарье, где еще в начале ХХ века также проживало старообрядческое население. Самым известным старообрядческим селением этого уголка была деревня Данилово.
Другие части этого большого старообрядческого массива если и имели в прошлом какие-то древние названия, то до XIX столетия они не сохранились. Тем более в них никакие региональные топонимы, кроме официальных, не связывались с старообрядцами. Это нынешний восток Воскресенского района, включивший в себя один из староверческих «углов» Бронницкого уезда (Кладьково, Хорлово, Осташево, Климово, Усадищи, Берендино и др.) и фрагмент Коломенского (Елкино, Новочеркасская и др.) уезда. Также сюда входит и один из «углов» прежнего Егорьевского уезда – Поповка (ныне – Октябрьское), Маливо, Макшеево, Угорная слобода, Комлево и ряд других населенных пунктов, которые тянутся к самому г. Егорьевску – Тимшино, Дмитриевцы, Новые поселки и др. Эти уголки также исторически были тесно связаны и с Гуслицами, и с Егорьевском, и с также расположенной рядом Коломной.
Самобытные старообрядческие уголки существовали в Мещёре и в других местах. Старообрядцы жили в Меленковском, Судогодском уездах Владимирской губернии, маленькие группы их известны на территории Касимовского уезда Рязанской губернии. Относительно большое старообрядческое население проживало в северной части Рязанского уезда (ныне – Клепиковский район), где и сейчас действует община в селении Селезнево. Много старообрядцев до сих пор проживает в приграничных мещерских землях прежних Муромского уезда Владимирской, а также Спасского и Сапожковского Рязанской губерний. Эти общества еще ждут своего исследователя.
Сергей Сергеевич Михайлов.
1. Ордынский Н. О народных названиях местностей Московской губернии. // Сборник материалов для изучения Москвы и Московской губернии. Вып.1, М., 1864, СС.41-42;
2. Смирнов В.И. История Гуслицкой волости: ее границы, межи, легенды, были, небылицы. // Гуслица старая и новая. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. М., 2004, СС.17-23;
3. Войтенко А.Ф. Что двор, то говор., М.,1993;
4. Шредер Р.И. Хмель и его разведение в России и заграницей. М., 1881, СС.3-4;
5. Железнов Н.И. Разведение хмеля в средней России. СПб., 1875, СС. 18-19;
6. Памятная книжка Рязанской губернии. Рязань, 1914, с.248;
7. Войтенко А.Ф. Что двор, то говор…С.105;
8. Петр Григорьевич Брехов (некролог). // Старообрядческая мысль, 1914, №3, СС.286-287;
9. Миссионерский сборник. Рязань, 1901, №3, с.273;
10. Московский листок, 1884, №266, 26 сентября; 1885, №47, 16 февраля; также см.: Михайлов С.С. Таинственные «Туглицы» // Гуслицкая округа, №4, Егорьевск, 2008, СС.9-13;
11. Хвальковский В.В. Сказание о Патриаршине. // Старообрядческий церковный календарь на 1990 год. (беспоповский). Рига, 1990, СС.45-46;
12. Пругавин А.С. Старообрядчество во второй половине XIX в. М., 1904, СС.139-140;
13. Покровский уезд (Владимирской губ.) // Московский листок, 1886, №213, 3 августа;
14. Нентцель А.Б. Очерки Гжели. // Сборник материалов для изучения Москвы и Московской губернии. Под ред. Н. Бочарова. Вып.1, М., 1864, с.3;
